Для любой идентичности важны значимые «другие»,которые помогают определить себя по принципу «мы – не они». Российское общество вынуждено определяться по отношению к той силе,которая служит ориентиром,часто отрицательным,для других обществ – к своему государству.
Важнейший принцип идентичности: мы – не «они»
ТАСС,Станислав Красильников
Этот текст – часть тематического цикла,посвященного поляризации,нетерпимости и ненависти в современном мире. Почему мы стали больше ненавидеть друг друга? что с этим можно сделать? Объясняют психологи,историки,культурологи,социологи,политологи,экономисты,правозащитники.
Предыдущие публикации цикла:
«Все будет только хуже»: почему будущее больше не вдохновляет?
Горевание делает ненависть ненужной. Ноесли общество захвачено ненавистью,его остановят только потрясения
Донбасс вплену ненависти: как политическая конфронтация 2004–2014 годов посеяла семена войны
Нетерпимость иполитика: как Польша могла,нонестала сверхдержавой XVII века
Расположенные географически вцентре Европы Венгрия,Польша иЧехословакия находятся «культурно наЗападе,аполитически наВостоке»,— писал вначале 1980-х Милан Кундера. Для него его страна была частью европейского Запада,берущего начало вРимской империи икатоличестве,нобыла предана исилой включена всферу господства Востока Европы,корни которого— Византия иправославие.
Это была драма,считал Кундера,«драма Запада,который,похищенный ипорабощенный,продолжал настаивать насвоей идентичности». Эту проблему,сформулированную чешским писателем,адонего другими интеллектуалами,можно определить как ситуацию раздвоенной,разделенной идентичности (split identity). Всамосознании такого типа культурное притяжение иполитическая реальность,часто навязанная извне,конфликтуют друг сдругом.
Запрошедшие стех пор 40 лет драма центра Европы разрешилась как минимум наинституциональном уровне. Венгрия,Польша,Чехия,Словакия,апозже страны Балтии закрепили свое расставание сполитическим Востоком,присоединившись кинститутам Запада— Европейскому Союзу иНАТО. Министерства иностранных дел иисследовательские центры мира переименовали соответствующие департаменты из«восточноеврпейских» в«центральноевропейские». Политические разногласия вэтой части Европы,даже самые напряженные— это центральноевропейские споры. Центральная Европа,таким образом,неимеет четких границ иявляется понятием нетолько географическим,ноиценностно-политическим,считает Тимоти Гартон Эш,профессор европейской истории Оксфордского университета.
Вначале ХХвека венгерский поэт Эндре Ади описал Венгрию как «страну-паром»,который блуждает между западным ивосточным берегами,тяготея квостоку,как тогда казалосьАди. Этот образ досих пор охотно используют вриторике как сторонники нынешнего премьер-министра Виктора Орбана,так иего противники,мечтающие овоссоединении слиберальным Западом. «Геополитически Центральная Европа— это паром,который перевез такие страны,как Польша иСловакия,атакже Словения иЛитва,сгеополитического Востока наЗапад,— пишет Гартон Эш,расширяя „паром“ доцелого региона. —Теперь наэтот паром садятся Украина,Молдова иГрузия,ккоторым,возможно,однажды присоединятся Армения иБеларусь».
Украинское общество действительно внутренне готово двигаться всторону западного берега. Загоды войны оно определилось сосвоим выбором иубеждено впреимуществах демократии как социального порядка. Вступление вЕСподдержали 84% опрошенных Центром Разумкова вфеврале этого года,иэтот показатель рос напротяжении всего вторжения; 79% опрошенных агентством «Рейтинг» осенью прошлого года выступали зачленство вНАТО. Доля сторонников вступления вНАТО выросла задва года вторжения на20 процентных пунктов. ВУкраине,несмотря напотери иразрушения войны,невозник запрос на«твердую руку»: 64% опрошенных Gallup International считают демократию лучшей формой правления. Это близко ксреднему показателю поЕС.
Российская агрессия оказалась мощнейшим стимулом кукраинскому самоопределению. Без продолжающейся уже 10 лет агрессии небылобы вУкраине национального согласия поповоду вступления вЕСиНАТО. Признавая культурное игеополитическое самоопределение Украины,Генри Киссинджер водном изпоследних своих текстов «выписал» Украину изВосточной Европы: «Впервые всовременной истории Украина стала крупным государством Центральной Европы». Точно также всвое время советская агрессия поотношению кВенгрии,Чехословакии иПольше помогла этим обществам укрепиться визбранной ими идентичности. Происходило это посреди того,что Кундера называл «русской ночью»— никаких признаков ослабления советского господства вмомент написания им«Похищенного Запада» небыло. Это означает,что украинское общество достигло ситуации разделенной идентичности— культурно оно уже наЗападе,нополитически оно находится всостоянии дающегося страшно дорого идлящегося неопределенно долго движения всторону институционального закрепления этого выбора.
Для любой идентичности важны значимые «другие»,которые помогают определить себя попринципу «мы— неони». Россия для «новых» центральноевропейцев— самый главный,конституирующий «другой». Ачтоже происходит всамом «другом»? Российское общество вынуждено определяться поотношению ктой силе,для других обществ. Россияне находятся вэпицентре бури,которая убивает иразрушает неих.
Данные количественных опросов,особенно проведенных вавторитарных странах— ненадежный,обманчивый показатель,норазличия срезультатами,полученными тойже опросной службой вразных странах,все-таки слишком значительны,чтобы полностью ихигнорировать. Поданным цитированного выше опроса Gallup International,вРоссии только 22% опрошенных согласны называть демократию лучшим общественным устройством (для сравнения: вКазахстане таких 42%,вМолдове— 44%,вАрмении— 52%,вГрузии— 58%). Сутверждением отом,что ихгосударство управляется волей народа,вРоссии согласны 13% (вУкраине— 44%). Неисключено,что это ментальный способ снять ссебя ответственность зарешения властей. Все меньше россиян считают свою страну европейской: в2008 году так говорили 52% опрошенных «Левада-центром»,вначале 2021 года— только29%. КНАТО подавляющее большинство россиян относится как квраждебному блоку.
Качественные исследования обнаруживают вроссийском обществе большую серую зону противоречивых оценок ситуации. «Реальность войны для многих наших собеседников распадается надве части: абстрактную „геополитическую“ иболее понятную,связанную свлиянием войны наповседневную жизнь,свою иблизких,— всвязи смобилизацией,распадом семей,ранениями исмертям»,— пишут социологи Саша Каппинен иОлег Журавлев изЛаборатории публичной социологии встатье для ресурса Re: Russia.
Собеседники социологов одновременно икритикуют войну,осознавая,что война— это трагедия для украинцев ироссиян,— иоправдывают свою страну,становясь взащитную позицию,как только речь заходит ороссийской агрессии. Логичного,отрефлексированного мнения тут нет,считают социологи. Люди хватаются запропагандистские штампы отом,что «Россия неначинала войну»,говорят,что «раз начали,заканчивать нельзя»,что «американцы хотели поставить там свои ракеты». Представление отом,что война— это плохо,иотом,что она вкаком-то «высшем» смысле оправданна,уживаются всознании одних итехже людей. Попытки заговорить обответственности заразвязывание войны ивоенные преступления воспринимаются негативно. Витоге война,при довольно критическом отношении кней наповседневном,человеческом уровне,приводит ксолидаризации свластью навоображаемом геополитическом или историческом уровне.Ноненагражданском,поскольку волей народа это государство,попризнанию самих россиян,неуправляется.
Тероссияне,кто отваживается четко отрефлексировать свою позицию,делают культурный иполитический выбор виндивидуальном порядке. Одни уходят вовнутреннюю эмиграцию,стараясь дистанцироваться отполитической жизни,ища утешения вличной жизни икультуре. Другие,те,кто имеет возможность,выбирают внешнюю эмиграцию,покидая страну впоисках свободной среды,где можно реализовать свои профессиональные иличные амбиции. Ниихсобственная страна,ниЦентральная Европа как ценностно-политическое пространство немогут служить им«паромом». Они немогут вступить нивЕС,нивНАТО.
Ихидентичность тоже можно,вероятно,считать разделенной,ноустроена эта разделенность иначе,чем втех случаях,когда уобщества есть хоть какие-то коллективные притяжения или отталкивания. Единственным «другим»,той большой силой,которая влияет насамоопределение,оказывается ихсобственное государство. Коллективное противостояние самому себе государство сделало,посути,самым большим преступлением— такая деятельность признается «экстремистской» и«террористической». Гражданская деятельность,поопределению коллективная,для российского государства— преступление. Это дробит общество наиндивидуальные единицы,каждая изкоторых сама формирует свои взгляды истановится для себя «государством».
Человек остается встране или выбирает себе место пребывания,страну приписки— ту,которую может себе позволить или предпочитает поиным причинам. Кто-то изэмигрантов получает новое гражданство,нопо-настоящему интегрированными новыми гражданами сновой идентичностью становится уже следующее поколение. Вэтой ситуации каждый сам создает,если получается,сообщество исеть социальной поддержки,пытается отстаивать права взаведомо бесправной ситуации,поскольку платит налоги,нонеимеет политического представительства— ни народине,низаграницей.
Разрешить драму такой разделенной идентичности врядли возможно,поскольку мыимеем дело содиночками,укоторых нет ниобщего парома,ниобщего другого берега,ниобщего маршрута. Теобщества,которые когда-то осознали себя «похищенным Западом»,прошли— совместно— долгий путь наЗапад или продолжают двигаться вэтом направлении. Вроссийском случае самоопределение отпротивного связано сгосударством. Отталкивание отнего представляет собой долгий путь кнегосударству,кнеподвластности или анархии.
© Белорусская научно-техническая сеть